“От анкет у нас в кляксах пальцы…” (с) А.Галич

Спором с torion навеяло. Только в качестве эпиграфа древний анекдот:
Жили до войны в одной деревне два брата, работали в колхозе, копали говно… Началась война. Один брат пошел в партизаны, стал пускать под относ поезда… Другой брат пошел в полицаи и стал работать на немцев. Пришло время, и в деревню вошли наши. Тот, кто был в партизанах, вернулся в свой родной колхоз и продолжал копать говно, а тот, кто был в полицаях, ушел с немцами на запад. Но наши его догнали, и получил он пятнадцать лет лагерей. В лагере он очень хорошо работал, и освободили его досрочно. Прошло несколько лет, и становится он председателем сельсовета, а брат его, как копал до войны говно, так и продолжал копать. И вот как-то этот брат взял бутылку самогона и приехал к знатному брагу в гости. И спрашивает:
– Послушай, брат, где же справедливость? Я с немцами воевал, партизаном был, а как копал говно, так и копаю до сих пор, а ты в полицаях был, на немцев работал и стал председателем сельсовета.
– Понимаешь, браток, у нас с тобой разные анкетные данные: ведь у тебя брат кто? Бывший полицай, а у меня – бывший партизан.
(с) “Энциклопедия хулиганствующего ортодокса”

Кто постарше должны помнить – в советские времена при поступлении на работу человек заполнял одну или несколько анкет. Количество бумажек зависели от кучи факторов, включая банальный дебилизм отдела кадров. Учитывая, что слова “ксерокс” тогда никто не знал, то заполнение анкеты в трех экземплярах становилось пыткой. Тем более, что правильно заполнить все графы с первого раза мало кому удавалось… А малейшая ошибка в анкете могла обойтись очень дорого.
Заместителем начальника нашего цеха был Алексей Владимирович Рухман. Молодой парень, с которым легко было найти общий язык и которому смертельно завидовала мастер слесарного участка. Дело в том, что отец Алексея Владимир Николаевич Рухман был одним из директоров объединения “Ленинец”. Леша (мы с ним впоследствии перешли на “ты”) своим блатом никогда не пользовался, но от него самого мало что зависело. “Сына товарища Милосердова Рухмана” начали продвигать еще в школе, потом в институте весьма благосклонно отнеслись. Не успев опомниться, Леша по распределению угодил на “Ленинец”, где его мгновенно возвели в статус заместителя начальника цеха. Какое-то время Алексей пытался барахтаться и плыть самостоятельно. Однако течение было сильнее… Леша прекрасно понимал, что кресло не по способностям, как инженер он был не ахти, в чем я как слесарь не раз убеждался.
От Леши услышал другую историю с анкетой. Поступил на работу мужик, приехал откуда-то из деревни, токарь – золотые руки. Первичную проверки прошел удачно, выдали временный пропуск, назначили испытательный срок. Две недели нормально работал. Вдруг вызывают в отдел кадров. Там отбирают пропуск, вручают ему его документы, трудовую – в ваших услугах мы не нуждаемся. Мужик в полном недоумени. Как так? Нормально работал, не прогуливал, не пил! Почему? Начальник отдела кадров намекнул: иди в Первый отдел, там объяснят.
Мужик попался настырный, пошел к чекистам. Там сперва юлили, мол, сам знаешь. Нет, говорит, не знаю. Тогда ему перед носом положили бумажку с каким-то там компроматом. Мужик читает и ни хрена понять не может – за ним в жизни ничего такого не было, но в справке его ФИО, дата рождения, место… А место другое! У него в документах район прописан ИванКовский, а в справке указан ИванЦовский!
В общем, попутали. Перед мужиком извинились, но обратно не взяли. Да и он не сильно рвался, поскольку нашел местечко получше и без секретности…
Что потом с тем мужиком стало Алексей не знал. И я тоже не знаю. А с Лешей мы встретились в двухтысячном году, на рынке “Звездный”. После развала Союза блатная река иссякла и Леша вновь взял весла в руки. На момент нашей встречи Леша работал сборщиком мебели и был абсолютно счастлив.