Все мы в детстве любили сказки. Кому-то бабушка рассказывала про Емелю-дурачка и волшебную щуку; кто-то по радио слушал о невзгодах Крошечки-Хаврошечки; а кто-то зачитывался сборником сказок, собранных Александром Николаевичем Афанасьевым. Кстати, первое издание сборника русских сказок состоялось аж в 1855-м году. Не знаю, как тогда Русская Православная Церковь отреагировала на это событие. Быть может, кто-то и говорил, что незачем отвлекать народ пустыми сказками от истинной веры. Не говорят, мол, щуки человечьими голосами, да и прочие чудеса сплошь ерунда. (К слову: много лет спустя, уже в советской России особо сознательные деятели ругали Корнея Чуковского за “Муху-Цокотуху” и прочие сказки. Очень рекомендую почитать “От двух до пяти”.) Но ежели таковые деятели и были, то не оказали никакого влияния на тягу народа к сказкам. Правда, есть большая вероятность, что победив иностранных поттеров, нынешняя РПЦ возьмется воевать с колдовством уже в наших родных сказках. Я предлагаю немного пофантазировать, если бы вдруг вышел сборник всем нам известных сказок в новой, “православной” редакции.
Примечание: автор не ставит своей задачей оскорбить чувства верующих, поскольку сам является православным христианином. Лицам, страдающим ПГМ и лишенным чувства юмора, настоятельно не рекомендуется нажимать кнопку “Читать далее”.
Жил-был старик. У него было три сына: двое умных, третий — дурачок Емеля.
Те братья работают, а Емеля целый день лежит на печке, знать ничего не хочет.
Один раз братья уехали на базар, а бабы, невестки, давай посылать его:
— Сходи, Емеля, за водой.
А он им с печки:
— Неохота…
— Сходи, Емеля, а то братья с базара воротятся, гостинцев тебе не привезут.
— Ну ладно.
Слез Емеля с печки, обулся, оделся, взял ведра да топор и пошел на речку.
Прорубил лед, зачерпнул ведра и поставил их, а сам глядит в прорубь. И увидел Емеля в проруби щуку. Изловчился и ухватил щуку в руку:
— Вот уха будет сладка!
Отнес щуку домой и полез на печь. Прошло много ли, мало ли времени — невестки говорят ему:
— Емеля, что ты лежишь? Пошел бы дров нарубил.
— Неохота…
— Не нарубишь дров, не сварим ухи, братья с базара воротятся, гостинцев тебе не привезут.
Емеле неохота слезать с печи. Уж и так его невестки уговаривали, и эдак – все без толку. Воротились братья с базара, гостинцев не привезли. Смотрят: изба не топлена, дров нет, а Емеля лежит на печи, зубами от холода щелкает. И рыбой тухлой воняет.
Крошечка-Хаврошечка
Вы знаете, что есть на свете люди и хорошие, есть и похуже, есть и такие, которые Бога не боятся, своего брата не стыдятся: к таким-то и попала Крошечка-Хаврошечка. Осталась она сиротой маленькой; взяли ее эти люди, выкормили и на свет Божий не пустили, над работою каждый день занудили, заморили; она и подает, и прибирает, и за всех и за все отвечает.
А были у хозяйки три дочери большие. Старшая звалась Одноглазка, средняя — Двуглазка, а меньшая — Триглазка; но они только и знали у ворот сидеть, на улицу глядеть, а Крошечка-Хаврошечка на них работала, их обшивала, для них и пряла и ткала, а слова доброго никогда не слыхала. Вот то-то и больно — ткнуть да толкнуть есть кому, а приветить да приохотить нет никого!
Выйдет, бывало, Крошечка-Хаврошечка в поле, обнимет свою рябую корову, ляжет к ней на шейку и рассказывает, как ей тяжко жить-поживать:
— Коровушка-матушка! Меня бьют, журят, хлеба не дают, плакать не велят. К завтрему дали пять пудов напрясть, наткать, побелить, в трубы покатать.
А коровушка только мычит да траву жует.
Долго ли, коротко ли они так жили, а только состарилась корова и пустили ее под нож. Мясо съели, косточки зарыли и ничего на том месте не выросло. А Крошечка-Хаврошечка так и померла старой девой.
Золотая рыбка
На море на океане, на острове на Буяне стояла небольшая ветхая избушка; в той избушке жили старик да старуха. Жили они в великой бедности; старик сделал сеть и стал ходить на море да ловить рыбу: тем только и добывал себе дневное пропитание. Раз как-то закинул старик свою сеть, начал тянуть, и показалось ему так тяжело, как доселева никогда не бывало: еле-еле вытянул. Смотрит, а сеть пуста; всего-навсего одна рыбка попалась, зато рыбка не простая — золотая. Засушил дед золотую рыбку, хотел с пивом съесть. Да только по великой своей бедности денег на пиво так и не наскреб.
Сестрица Аленушка, братец Иванушка.
Жили-были себе царь и царица; у них были сын и дочь, сына звали Иванушкой, а дочь Аленушкой. Вот царь с царицею померли; остались дети одни и пошли странствовать по белу свету.
Шли, шли, шли… идут и видят пруд, а около пруда пасется стадо коров.
— Я хочу пить, — говорит Иванушка.
— Не пей, братец, а то будешь теленочком, — говорит Аленушка.
Он послушался, и пошли они дальше; шли-шли и видят реку, а около ходит табун лошадей.
— Ах, сестрица, если б ты знала, как мне пить хочется.
— Не пей, братец, а то сделаешься жеребеночком.
Иванушка послушался, и пошли они дальше; шли-шли и видят озеро, а около него гуляет стадо овец.
— Ах, сестрица, мне страшно пить хочется.
— Не пей, братец, а то будешь баранчиком.
Иванушка послушался, и пошли они дальше; шли-шли и видят ручей, а возле стерегут свиней.
— Ах, сестрица, я напьюся; мне ужасно пить хочется.
— Не пей, братец, а то будешь поросеночком.
Иванушка опять послушался, и пошли они дальше; шли-шли и видят: пасется у воды стадо коз.
— Ах, сестрица, я напьюся.
— Не пей, братец, а то будешь козленочком.
Он не вытерпел и не послушался сестры, напился, ни в кого не превратился. Прыгает перед Аленушкой, рожи корчит и кричит:
— Ме-ме-ме, глупая сестрица! Ме-ме-ме, сама ты козочка!
Так он прыгал, пока живот не скрутило. Болезнь Иванушку одолела, диарея. Несколько дней животом маялся, пока не преставился. А сестрица Аленушка мыкалась по белу свету одна-одинешенька, пока с горя не утопилась.
Пузырь, соломинка и лапоть
Валялись как-то под лавкой пузырь, соломинка и лапоть. Так и валялись, пока хозяйка не затеялась избу убирать. Вымела баба их из-под лавки, лапоть и соломину в печи сожгла, а пузырь собакам выбросила. Тут и сказка вся.
С тех пор, как я собрал и настроил медиаплеер, меня регулярно одолевало желание подключить любимые…
Тихий час. Ночью устроила нехилый забег, почти до утра колобродила. Теперь отдыхает от трудов праведных...
Ну, ёпыр же май... На Первом очередное пришествие майора Черкасова. Во второй серии персонаж Игоря…
Молодец, Татьяна! Не всякая тридцатилетняя выглядит так, как Татьяна в свои семьдесят с хвостиком! Сразу…
This website uses cookies.