Грустно, девицы.

Читаю Крапивина, “Бриг “Артемида”. Уже начал влюбляться в текст, уже начал верить и был готов топать в магазин за книжкой – бац! Лихой марсовый матрос Трофим Елькин рассказывает о рыжем коте и старшем офицере Закольском, который кота повелел вышвырнуть за борт. На следующий день кот появился на корабле и регулярно являлся злыдню-офицеру, пока не довел Закольского до душевного расстройства.

Финал истории я угадал задолго до ее окончания. Не, я ни фига не ясновидящий, просто написана эта история задолго до Крапивина, англичанином Вильямом Джекобсом. В 1928-м году в СССР вышел авторский сборник Джекобса “Черный кот”, в котором рассказывал именно такая история. Более того – много лет спустя персонаж Виктора Конецкого пересказывает эту историю:
У Джекобса есть рассказ, где капитан какой-то лайбы вышвырнул за борт черного кота — любимца команды. Спустя некоторое время пьяный капитан увидел утопленного черного кота спокойно лежащим на койке. Сволочь капитан опять взял черного кота за шкирку и швырнул в штормовые волны, а когда вернулся в каюту, дважды утопленный черный кот облизывался у него на столе. Так продолжалось раз десять, после чего кэп рехнулся. В финале Джекобс вполне реалистически, без всякой мистики, которую ты, Витус, так любишь, объясняет живучесть и непотопляемость черного кота. Оказывается, матросы решили отомстить капитану за погубленного любимца и в первом же порту выловили всех портовых котов и покрасили их чернью. И запускали поштучно к капитану, как только тот надирался шотландским виски. Это и есть матросское коварство.
(с) Виктор Конецкий, “Петр Ниточкин к вопросу о матросском коварстве”.
Я понимаю, что аудитория, на которую рассчитаны книги Владислава Петровича, ни о Джекобсе, ни о Конецком не знает.
Но мне-то от этого не легче.