рассказы
Новогодняя несказка
К концу декабря наш “сто шестнадцатый” преображался. На окнах появлялись разноцветные гирлянды, в кабинетах начальства и ИТР красовались небольшие искусственные елочки, на доске объявлений вывешивалась праздничная стенгазета. Декабрь 1989-го года не стал исключением. Особенно порадовал профорг Андронов, заполнивший стенгазету лихими шаржами и едкими стихами. Газета получилась смешной и даже те, кто оказался жертвой андроновского пера, не раз останавливались перед стендом.
26-го декабря, незадолго до обеда, возле доски объявлений вновь толпились работники цеха. Но на сей раз их внимание было приковано к пластиковой дощечке с привязанным к ней карандашом. Заказы.
Заказы! Вы, кто родились незадолго до развала СССР или сразу после него! Знаете ли вы, что такое “заказ”? Нет, вы этого не знаете. В стране, где магазины изо дня в день встречали покупателей пустыми прилавками; где слово “дефицит” стало нарицательным, а дефицитные товары – свободно конвертируемой валютой; где для руководящих работников и творческой элиты существовали спецраспределители; в этой самой прекрасной и счастливой стране для простых работяг придумали продуктовые наборы. В состав набора обычно включали одно-два дефицитных наименования, а в нагрузку всучивали пять-шесть неликвидов. Чаще всего в качестве дефицита выступали греча, тушенка и болгарский кетчуп. Особо желанными были наборы с туалетной бумагой. А перед Новым годом самыми востребованными были наборы с мандаринами. И, конечно, число заказов было ограничено.
Неотправленное письмо
Необходимое предисловие.
Я долго сомневался, стоит ли выкладывать на сайт “Неотправленное письмо”. По сути дела, это даже не рассказ никакой… Двадцать лет назад я взял запись своего дневника и попытался сделать из нее нечто. Что из этого вышло и вышло ли вообще? Не знаю. Потому и сомневался. Но все же решил опубликовать. Во-первых, читателю должно быть примерно понятно “из какого сора” росло все остальное. А во-вторых, “Неотправленное письмо” и так опубликовано – пятнадцать лет назад рассказ выложили на сайте “Миелофон.ру”. Так что чего уж теперь кокетничать?
Стоял один из тех вечеров, когда о середине лета напоминает только календарь. В надвигающихся сумерках моросил унылый, словно кем-то незаслуженно обиженный мальчишка, дождик. Нелепые коробки новостроек светились разноцветными окнами, кое-где зажглись уцелевшие фонари, но их тусклый свет только сгустил темноту вокруг. Огромный двор был пуст, и лишь бездомный кот бродил от парадной к парадной в поисках ночлега.
Я сидел у открытого окна, свет был выключен, в комнате царил полумрак, а царившую тишину нарушал лишь шелест дождя в листьях деревьев. Не знаю как вы, а я могу слушать дождь бесконечно. Но в этот раз мне не повезло: кто-то выше этажом врубил телевизор на всю катушку, видимо чтобы лучше слышать ссоры в очередном телесериале. Вечер сразу потерял все свое очарование и стал самым обыкновенным. Я закрыл окно и включил свет. Затем достал из недр ящика письменного стола потрепанную тетрадь с заложенной вместо закладки авторучкой и открыл ее на заложенной странице. Здесь обрывался мой дневник. Немного подумав, я стал писать с новой строки:
Штаны
Лавры классиков не дают мне покоя. Шекспира я перепел, баснописцу Крылову подражал, под Зощенко косил… Страшно сказать: на самоё солнце русской поэзии, на Алексан Сергеича клавишу поднял!
Пора бы угомониться уже. Ан нет, неймется. Во всех местах творчески зудит, аж терпежу не хватает. А тут еще и повод. Да какой! Николай Васильевич Гоголь в гробу вентилятором крутится, требует бумагу и чернил.
Лежите смирно, Николай Васильевич. Токмо благословите…
Бутылочки
Светлой памяти матушки моей
Я сидел на кровати, листал потрепанный журнал, краем глаза наблюдая как мама в очередной раз задумчиво перебирает содержимое старого потрескавшегося кошелька. Содержимого было всего ничего: одна монетка в двадцать копеек, еще одна пятнадцатикопеечная, три штуки по десять копеек и несколько медяков – всего семьдесят четыре копейки. Если бы эти деньги принадлежали только мне, то я бы чувствовал себя богачом. Столько всего интересного можно было бы совершить, если бы в кармане было семьдесят четыре копейки!.. Например, сходить в детский кинотеатр “Искра” за десять копеек, потом прокатиться на карусели “Ромашка” и сыграть разок в “Морской бой” в парке аттракционов. И еще осталось бы целых тридцать четыре копейки – как раз, чтобы зайти в пирожковую и купить пару сочных пирожков и чашку ароматного кофе. Сказка!..
Звяканье мелочи вернуло меня в реальность. В которой все было гораздо прозаичнее: сперва меня угораздило схватить очередную ангину и маме пришлось брать больничный лист. Сидеть дома с мамой хорошо, вот только денег за это почти не платят. Потом настала очередь мамы идти в отпуск, из-за больничного листа отпускных насчитали мало, нужно было “как-то тянуть до получки”…
Не дотянули. До дня выдачи зарплаты было восемь дней. Прожить вдвоем восемь дней на семьдесят четыре копейки было совершенно невозможно. А ведь еще и на дорогу до работы деньги нужны…
Мама в очередной раз вздохнула и решительно сгребла мелочь в кошелек.
– Сежка, а что мы с тобой киснем? Лето на дворе, жара. На пляже мужики загорают и пиво пьют. Бутылки чуть не на каждом шагу валяются. А каждая бутылка это двенадцать копеек. Соберем бутылки, сдадим – вот и перезимуем!
От неожиданности я выронил журнал. Лазать по помойкам и собирать бутылки – что может быть позорнее? А если кто из знакомых увидит? Потом во двор не выйти будет, задразнят! Стыдоба!
– Ничего стыдного! Если бы на земле деньги валялись, ты бы постыдился их подобрать? Вот то-то. А бутылки те же самые деньги. Которые нам сейчас очень нужны. Я остатний чай утром заварила, больше заварки нет. А купить не на что, пачка семьдесят шесть копеек стоит. Так что нечего тут рассусоливать, бери вон авоськи и пошли.
– Я-а? – Возмущению моему не было предела. – Мне-то с тобой зачем идти?
– Поможешь. Заодно и воздухом свежим подышишь, а то целыми днями дома сидишь, вон зеленый весь…
Возражать было бессмысленно: если уж мама какую мысль себе в голову вбила, то переубедить ее невозможно. Злой на весь белый свет, я сунул в карман старых школьных брюк две сетки-“авоськи” и поплелся вслед за мамой.
Славка
24.05.2014 г. 0 ч 03 мин. Собирался сегодня на Петербуржский книжный салон, надеялся найти издателя для своей книжки. Очень хотел затащить на это мероприятие Славку, но третий день не могу дозвониться. Надеялся, что по сложившейся уже традиции Славка перед днем рождения взял отпуск и укатил куда-то. Во время нашей последней встречи Славка в Финляндию хотел смотаться. Пять минут назад мне пришло сообщение от Наили, двоюродной сестры. Славка умер…
Со Славкой нас свела судьба тридцать лет назад, когда меня вышибли из школы 154 и, после долгих перефутболиваний, взяли в школу 163. Запихнули сперва в пятый “Б”. Но там я не прижился, для одноклассников был явно чужим, да и с классным руководителем, ботаничкой Олимпиадой Семеновной, сразу возникла взаимная неприязнь. Я, наотрез отказавшись идти в школу, снова засел дома. Добавил матушке головной боли, пришлось ей опять к директору школы идти, объясняться… В очередной раз встал вопрос куда меня девать.
Спасла нас всех Галина Николаевна Малюшицкая. Пришла к нам в комнатку на Тверской, поговорила с мамой и взяла в свой пятый “А”.
Не скажу, что в новом классе сразу все стало хорошо. Новенький, дохляк, на перемене к стенке жмется. Ну его… А я к стенке жался не от хорошей жизни. Школа новая, никого не знаю, да еще моя дурацкая память на лица. Вернее, ее полное отсутствие. Отстанешь от класса и что потом? Бегать по всем кабинетам, спрашивать не тут ли мой класс сидит?
Книги и жизнь
Когда мне стукнуло семь лет, из поселка Петрославянка мы переехали в двухкомнатную квартиру в доме номер 8 по улице Белы Куна. В одной комнате размещались мы с матушкой, а другую отдали слесарю ЖЭКа Ивану. Аккурат в момент нашего переезда Иван отсутствовал: взяв отпуск за свой счет, укатил в родной украинский хутор. Вернулся из отпуска не один, а с молодой супругой, Галей. Которая уже была на сносях…
История стара, как мир. Иван любил другую, девушка отвечала взаимностью и все шло к свадьбе. Если бы не Галя, которая решила во что бы то ни стало окрутить Ивана. Во время очередного приезда, Галя подпоила Ваньку, благо тот на выпивку был падок. А у хмельного мужика, как известно, работает только одна голова. Та, что в штанах…
Быть может, Иван и плюнул бы с высокой колоколенки на поруганную девичью честь, да только Галя умудрилась забеременеть. И молчала ровно до того момента, когда живот на нос полез и аборт делать было поздно. Тут уж Ивану деваться было некуда. В экстренном порядке пришлось оформлять внеочередной отпуск, справлять свадьбу и забирать нежеланную супругу в Ленинград. Вскоре Галя родила Ивану дочку, Оксану. В жилконторе новоиспеченному папаше пообещали выделить отдельную квартиру, как только подвернется что-то подходящее. Пока же так и ютились втроем в двенадцатиметровой комнатушке.
Передвижка
Громадный, каких раньше здесь и не видывали, автобус неторопливо проехал вдоль главной улицы поселка и, фыркнув, остановился возле здания поселковой администрации. Поурчал еще немного мотором и затих. Окна автобуса были закрашены черным, а по бокам яркими, праздничными красками было выведено «КИНОТЕАТР».
Из ближайших домов стали подходить люди, собралась небольшая толпа, разглядывающая диковинную машину. Дверь возле кабины автобуса открылась.
– Здравствуйте, – поприветствовал сельчан вышедший из салона полноватый мужик лет сорока. На местных его приветствие возымело такое же действие, если бы вместо автобуса была летающая тарелка, из которой вышел зеленый марсианин. Мужик из автобуса оглядел замерших людей, слегка улыбнулся и повторил:
– Здравствуйте. Мы вам кино привезли.
– Кино провезли. Кино? Кино… – на все лады эхом прошелестело в толпе.
– Это, извиняюсь, как же понимать? – обратился к мужику невысокий круглолицый дедок неопределенного возраста.
– А так и понимать, дедушка. У нас в автобусе целый кинотеатр, не хуже, чем в городе. Только зал поменьше.
– И когда же это ваше кино посмотреть можно будет?
– А вот как только с вашим руководством переговорим, так сразу и начнем. Кто у вас тут за главного?
Мы когда-нибудь все умираем
(вместо послесловия)
Боюсь ли я смерти?
Нет. Я боюсь, что не сумел заслужить того Рая, который мне однажды был показан. Давно уже, в начале девяностых, когда понял, что в Бога я все же верю. Но вот с Церковью отношения не складывались никак, потому тянул с крещением. Друг Славка тогда, помнится, умную мысль сказал: ты можешь как угодно относиться к Церкви, можешь не посещать храм. Но если веришь, то обряд посвящения пройти должен.
Мысль была умная, но дураку высказана. Я продолжал ерепениться, хотя в глубине души понимал – креститься нужно. И все равно придумывал какие-то причины, отговорки…
Обычно самые реалистичные, почти как кино, сны я вижу при простуде. Такие сюжеты порой “показывают”, что хоть сейчас в книгу или на экран. А тут я был совершенно здоров, трезв и прочих стимуляторов мозговой деятельности не употреблял. Обычно я засыпаю довольно тяжко, но в ту ночь вырубился как по команде. И увидел потрясающей красоты сад. Даже сравнить не с чем. Попробуйте представить свой самый любимый парк или место в лесу, где вам всегда хорошо и легко. А теперь это ощущение красоты, свежести, чистоты и легкости умножьте на сто. Вот по такому саду меня водил старик в белых одеждах. Я во сне знал, что это Бог, хотя старуха Ивановна потом уверяла, что это был апостол Петр. Она-то лучше знает… Экскурсия была длинная, проснулся я поздно утром. И в ушах еще звучало тихое “Вот от этого всего ты отрекаешься”…
Через год я принял крещение в Чесменской церкви Санкт-Петербурга.
Экспедиция домой
1.
Давно подмечено – чем меньше чин, тем больше значимости он старается придать своей персоне. Вот и сейчас надутый от важности салага-курсант придирчиво изучал мои документы. Не удовлетворившись стандартной процедурой скан-теста, доблестный страж КПП битый час сравнивал с оригиналом картинку, вшитую в чип удостоверения. Смысла в этом не было никакого, ну да чем бы дитя не тешилось… По опыту знаю, что возмущаться и требовать побыстрее закончить процедуру верный способ застрять на неопределенный срок. А можно и вообще не пройти, учитывая специфику объекта…
Наконец курсант вернул мне документы, сопроводив их тяжким вздохом глубоко разочарованного в жизни человека. Он что, ждал когда я перед ним на коленях ползать начну? Наивный… Молча киваю в ответ на его вскинутую к козырьку ладонь и топаю к стеклянным дверям с надписью “Служебный вход”, ведущим в космопорт “Пулково”.
Upgrade
– Сервис-центр, слушаю вас.
– День добрый, а вы апгрейдом занимаетесь?
– Что вас интересует?
– Да вот, хочу памяти прикупить, а то с одним гигом жить скучно.
– Есть свободные слоты под память или будете старые блоки сдавать в обмен на новые?
– Есть два слота.
