Ещё раз про “Беломор”

Курить матушка начала задолго до моего рождения, ещё когда в деревне жила. Закурила не от хорошей жизни – табак, как известно, притупляет чувство голода. Жили впроголодь, есть хотелось постоянно. А поскольку денег в деревне зарабатывали тоже немного, то самым распространённым куревом был “Беломор”. Так что матушке и выбирать особо не приходилось. Правда, поначалу стеснялась курить на людях, старалась уйти в укромный уголок. Так я с детства и запомнил: матушка отводит меня подальше от тротуара, достаёт папиросы и спички, закуривает. Мама всегда становилась так, чтобы ветер относил табачный дым в сторону от меня. А я в это время грыз горбушку ароматного хлеба…

Чаще всего это происходило в пятницу, когда матушка забирала меня из детского сада и мы ехали домой в Петрославянку. У платформы тогда был небольшой магазин, в котором можно было купить всё необходимое, от хлеба до мыла и спичек. Миникаркет, как сейчас сказали бы. И, конечно, папиросы. С того времени я и стал запоминать цены – хлеб шестнадцать копеек, батон двадцать пять, пачка “Беломора” двадцать две, коробок спичек копейка…

Кто-то сейчас скажет: автор, ты с какого дуба рухнул? “Беломор” всю жизнь двадцать пять копеек стоил!

А вот фигушки, ребята. Вплоть до 1977 года пачка папирос “Беломорканал” стоила двадцать две копейки. А к юбилею Великого Октября цены на ряд товаров повысили. “По просьбам трудящихся”, как это тогда говорилось. И “Беломор” оказался в числе тех самых товаров.

Я бы не запомнил этого, наверное, если бы не случай. Дело было летом семьдесят седьмого, мы уже жили на Бела Куна, матушка дворником работала в местном ЖЭКе. Погнали дворников к детскому саду, траву косить. А в то время никаких бензокосилок в СССР не было, работали обычными косами. Конечно, кто умел. Матушка с детства косить была обучена, в деревне без этого никак, ей эта работа только в радость. Лето, солнце, воздух свежий, запах скошенной травы!.. Лепота! И, конечно, матушка взяла меня с собой.

А я, надо сказать, не отнекивался. Во-первых, я тогда ещё мало с кем был знаком во дворе и все ребята уехали на каникулы, кто в лагерь, кто в деревню. Во-вторых, по телевизору днём объявляли перерыв до трёх часов и смотреть было нечего. Но, самое главное, можно было вместе с дворниками прокатиться на ТУМе!

ТУМ – это тротуароуборочная машина. В разных городах и в разное время они были разные. Тех, что были в семидесятых в Ленинграде, я даже на фотографиях не нашёл, хотя перерыл весь Интернет. Поэтому попробуйте представить себе приземистую прямоугольную коробку, поставленную на четыре колеса. Никакой кабины над коробкой нет, два сиденья впереди открыты всем ветрам и дождям. Громадный руль, расположенный почти горизонтально, более всего напоминает руль троллейбуса. За сиденьями располагается громадный моторный отсек, на котором, как на телеге, можно было проехать ещё четырём пассажирам. Чаще всего к ТУМу прицепляли грузовую тележку, в которую складывался необходимый инвентарь, собранный мусор, скошенная трава, опавшие листья и т.д. Ехал ТУМ медленно, максимум двадцать километров в час. Но для мальчишек прокатиться на этой жёлтой черепахе было счастьем.

Так что я не стал отнекиваться и пошёл вслед за матушкой. День действительно выдался шикарный, работа шла быстро и я даже не успел заскучать, когда дворники решили устроить перекур. И тут маманька вспомнила, что папирос у неё почти не осталось. А, самое главное, дома нет хлеба. Правда, в кошельке оставалось всего сорок копеек до зарплаты, а зарплата только на следующий день. Но сорока копеек как раз хватало на пачку “Беломора”, буханку хлеба и два коробка спичек.

Магазин “стекляшка” был поблизости. Оставив меня качаться на детсадовских качелях, матушка отправилась за покупками.

Вернулась минут через пятнадцать и сходу огорошила:

– Девчонки, “Беломор” подорожал.

“Девчонки” не поверили:

– Как подорожал? Ты шутишь, что ли?

– Да какие шутки? Двадцать пять копеек пачка. Дайте кто-нибудь три копейки, на кассе долг отдать.

Современная молодёжь про долг на кассе вряд ли поймёт, поэтому поясню. В те времена магазины самообслуживания были редкостью. Обычный советский магазин делился на несколько отделов, которые обслуживала одна или две кассы. Поэтому сперва ты пробивал чек, если только товар не нужно было предварительно взвесить. В матушкином случае это один чек в винный и один в хлебный. Цены можно было не называть, кассир знала их назубок, поэтому маманя привычно продиктовала:

– В винный пачку “Беломора” и две спичек, в хлебный один столовый хлеб.

И протянула два двугривенных, две монетки по двадцать копеек. А кассир в ответ:

– Сорок три копейки. Ещё три копейки давайте.

Конечно, матушка могла взять половинку хлеба, например. Или ржаной за четрнадцать копеек и один коробок спичек. Но это означало бы, что у кассира осталось бы два чека – никаких “сторно” в те времена не было. Если чек пробит, то в кассе должна быть сумма, соответствующая выбитому чеку. Иначе недостача и очень много неприятностей. Конечно, была какая-то схема, согласно которой ошибочно пробитые чеки списывались. Но, как любая советская схема, она имела кучу недостатков и проще было оставить чек на кассе и дождаться, когда кто-то пробьёт нужную сумму в нужный отдел. А, ежели покупатель знакомый, то можно поверить и подождать, когда он занесёт недостающую сумму. Матушку в магазине уже знали, дворники всегда у всех на виду. Так что три копейки поверили в долг.

Самое интересное, что цены на папиросы подняли, а на пачках ещё долго значилось “22 коп”…

(с) 2021, Сергей Уткин.

Проект “Don-Ald.ru” не спонсируется Госдепом, Кремлем или масонами. Желающие поддержать проект и вдохновить автора на новые творческие свершения, могут перевести деньги на:

Банковскую карту – 2204 1201 0033 6086
Кошелек ЮMoney – 4100141159505