Наткнулся на смешной пост вот с такой картинкой. По заверению автора поста, на фото заводская столовая в 1978-м году.

Поверить, что это заводская столовая может только дебил, который на заводе никогда не был. Присмотритесь повнимательнее: всего одна раздача, на которой вообще нет горячих блюд. Да и выбор невелик. Салатик, винегретик, арбуз, пирожки и компот. И ещё что-то молочное в стаканах. С такой кормёжкой много не наработаешь. Буфетчика ещё и сама плату принимает (а кассовый аппарат где?), а это значит, что на каждого посетителя у неё уйдёт минуты три минимум. Представьте, что это столовая завода, где несколько сотен человек работает и у них обеденный перерыв сорок минут всего. Сколько посетителей эта тётка сумеет обслужить за сорок минут?

Денис Драгунский в Фейсбуке пишет:

«Мне написали: Наличие денег в СССР не так уж много решало. Можно было иметь миллион, а всё равно работать счетоводом и всю жизнь таскать этот миллион в чемодане с вокзала на вокзал».

Увы или к счастью, это не так.

Наличие денег в СССР решало очень много. Образ подпольного миллионера Корейко — это карикатура; возм., действенная для 1930-х.

Кстати, насчет «работать счетоводом» — тут своя тонкость. В СССР, как мне говорили, было около миллиона «фальшивых рабочих мест» — то есть человек числился на скромной должности, а зарплату отдавал начальству. Было такое выражение: «найти надежное место, куда положить трудовую книжку».

В застойном СССР лишние деньги сразу резко повышали качество жизни. Даже небольшие, но бОльшие, чем средняя зарплата. Покупать не «Московскую», а «Арарат ***» (на рубль тридцать, а потом и на пять руб дороже), портвейн на «три семерки», а «Массандра», сыр не «колбасный» за 1.80, а «швейцарский» за 3.20, колбаса на «ливерная» за 1.30, а «русская» за 3.10. Даже хлеб, и то — батон не за 13, а за 25 коп. Доплачивать в магазине мяснику за мякоть, или покупать хорошее мясо на рынке.

Шить костюмы в ателье. Покупать модные шмотки у фарцы.

Курить не «Приму» за 14, а «Яву» за 30 и 40. Ездить на такси или на «леваке», а когда таксисту «не по дороге», сразу весело: «шеф! два счетчика!» Ездить не в плацкарте, а в купе, или даже в СВ.

А если деньги большие — то кооперативная квартира или «обмен с доплатой». Купить «старую дачу» и отремонтировать. Машину (было много способов обойти «очередь» — за деньги, разумеется). Снимать хорошую квартиру на отдыхе у моря, если нельзя достать путевок. Фотоаппарат — не «Смена», а «Старт», не «Любитель» (20 р) а «Салют» (400 р). Радио — не «Минск», а «Ригонда», проигрыватель не «Юность», а «Арктур».

В СССР была система УХЛУ («Управление хозрасчетных лечебных учреждений») — проще говоря, платная медицинская помощь хорошего качества. Профессор на дом? 25 рублей.

Ну и так далее. Репетиторы для детей. За музыкалку и садик тоже надо было платить вполне официально.

Другое дело, что не надо было уж слишком демонстрировать свое богатство, типа «шампанское на все столы» — но ведь это и при рыночной экономике лишнее.

Так что не было в СССР никакого «равенства в бедности» — это тоже вранье, только с другой стороны.

(с) Точка. Конец цитаты.

От себя добавлю: деньги — это ещё и возможность покупки импортных шмоток — у фарцовщиков или в комиссионках, типа Апрашки (Апраксиного двора).

В остальном — почти про нас. Мы с матушкой, несмотря на нищету, предпочитали брать нарезной батон за 25 копеек. Сыр — я тогда любил российский, уж не знаю почему. Колбаса — только докторская. Уже тогда у меня были проблемы с пищеварением и от жирной пищи меня начинало тошнить. Любительская колбаса, сардельки — брали только в самом крайнем случае, когда ничего другого не было.

Говорят, нонче сто лет Григорию Романову.

Единоличный правитель Ленинграда. Вполне мог стать Генеральным секретарём ЦК КПСС вместо Горбачёва. Ему приписываются многие достижения, от строительства станций метро организации ПТУ до введения в строй нового реактора Ленинградской АЭС. При этом стыдливо умалчивают, что именно Романов был инициатором изгнания Бродского; именно Романов вынудил уехать из Ленинграда Райкина с театром миниатюр; именно Романов выжил из города Юрского и Тенякову. Редкостный самодур и антисемит, которого Валентина Ивановна Матвиенко считает своим учителем.

Мне в силу малого возраста с Романовым встречаться не доводилось. Но Ленинград, как известно, город маленький. Особенно, если ты живёшь в пяти минутах ходьбы от Смольного. Фрагмент из моей «Истории болезни» приведу, но сперва необходимое пояснение:
жители Ленинграда постарше помнят, что основной правительственной трассой была улица Воинова, ныне Шпалерная. Улицу настолько вычистили от случайных элементов, что жилых домов почти не осталось. Но году в 1981-м было принято решение снести один дом в створе Потёмкинской улицы, чтобы сделать выезд на строящуюся набережную. А заодно построить новый дом для чинов КГБ. В связи со строительными работами часть улицы Воинова была перекрыта и Романов был вынужден ездить по Суворовскому. Дальше цитата из книги:

Год 1982-й, лето. Аккурат в мае восемьдесят второго матушка уволилась из ПНИ-7 и устроилась работать в трамвайный парк имени Смирнова. Поскольку трампарк был недалеко от дома, матушка решила, что лучше всего меня кормить обедом в местной столовой. Поэтому каждый будний день я выходил из дома и шел на Заячий переулок. Дорога знакомая, рядом много лет был магазин игрушек. Привычно иду по четной стороне Суворовского проспекта до пешеходного перехода у Заячьего переулка. Вдоль проспекта множество милиционеров в парадной форме (хотя праздника никакого нет), на каждом перекрестке регулировщики, на светофорах постоянно горит «зеленый». Мимо проезжает черная «волга» с громкоговорителем на крыше, раздается команда: «Всем машинам прижаться вправо, пропустить спецколонну!». Троллейбусы, автобусы, машины послушно останавливаются у поребрика. Проходит минут пятнадцать. Народ тихо плавится на тротуарах и в салонах транспорта. Колонны нет. Женщина с авоськами решает перебежать пустой проспект, но тут же раздается свисток регулировщика. Время идет, солнце припекает, из авоськи начинает капать, пассажиры рядом стоящего троллейбуса открывают окна и люки. Колонны нет. Вскоре не выдерживает водитель троллейбуса – он пытается проехать перекресток, увести машину в тень, но тут же останавливается, одернутый громогласным: «Водитель троллейбуса, прижаться вправо!!!». Наконец со стороны Смольного проносится несколько черных машин. Народ сопровождает кортеж матом сквозь зубы, рядом стоящий мужчина тихо комментирует: «Царь всея Ленинграда Романов проехали…»

Фотография Майкла Ньюберта (Michael Neubert),